Энгельберт. Из незаконченного.
… неизвестно, чем они там заниаются. Ну это мы выясним. А пока меня интересуют штаны… Ага, вот они, касатики.
Общий сбор. Повторяю. Общий сбор.
Иду, иду, папочка. Только вот одну штучку захвачу. Инструкции инструкциями, а случиться может все что угодно. Когда летаешь по неизученным районам.
Добрый день, Ив, — капитан Нерро сидел в кресле и маленькими глотками пил кофе из жезвы. — Я надеюсь ты не скучал в дороге.
. . . . . . . .
В просторном зале прикосмодромного ресторана было еще пусто и, по-видимому — тихо. Сквозь толстые полупрозрачные стекла звуку обычно трудно проникать, — подумал Энгельберт, шлепая босыми ногами по бетонным плитам в поисках входа.
Эй, приятель! Как тут у вас внутрь попадают?
Да крикнуть надо … чего-нибудь. Там с Марса прилетели, — гуляют. У них там пароль какой-то. Выговорить не могу, а то бы тоже попал…
Пароль из цифр, букв или звуков?
Ага…
Та-ак… Куда орать-то ? … интересная конструкция… Энгельберт полез в карман, достал плоскую бутылочку на четверть заполненную чем-то прозрачным, вздохнул. И вылил. Половину — в маленькую прорезь в щитке, половину — в себя.
Зажигалка есть?
Ага…
Щас мы это дело подпалим… Из щели повалил густой черный дым.
Изоляция горит, — пояснил «приятелю» Энгельберт.
А… не безопаснее лучше покричать? — забеспокоился «приятель», — марсиане… они …
На, хлебни. Марсиане нас поймут. Внутри, видимо, наконец, что-то начали догадываться. По крайней мере стены в некоторых местах стали менее неприступными. В частности в том месте, где горело, вообще, образовалась дыра.
Пошли, — сказал Энгельберт. И они вошли внутрь. Внутри навстречу им двигалось человек пять марсиан. Один из них, здоровенный детина метра два ростом деловито закатывал рукава.
Наверное, бить будут, — предположил «приятель».
Кого? — Энгельберт оглянулся на то место, где только что находился догадливый незнакомец. На этом месте никого не оказалось.
Та-ак .., — подумал Энг.
Так. Значит бить будете, — сказал Энгельберт.
Будем, — мрачно подтвердил детина.
Ну пошли тогда… Где тут у вас сортир.
Сортир представлял собой заведение в высшей степени странное и непривычное. Здесь так же как и остальном здании было тихо и — полупрозрачно.
Как же вы здесь, извиняюсь, … , товариши ? — как всегда Энгельберт был излишне любопытен.
А вот как, — и детина ударил одной из рук Энгельберту приямо в лицо. Потом дтугой рукой, потом еще раз другой, потом — ногами. Потом еще чем-то… Энгельберту стало стыдно. За человечество. Он поднял детину за поясной ремень и встряхнул легонько пару раз. В марсианине что-то булькнуло.
Понял ?
Ага … землянин, что ли ?
Энгельберт отпустил марсианина и пошел искать бар. Бар как бар : сигареты «плиска». Вино, коньяк. Тоже — «плиска».
Два коньяка и сигареты.
В босом виде не обслуживаем, — протер стакан бармен.
Четыре коньяка, — сказал Энгельберт и откусил от стакана порядочный кусок. Все эти марсиане стали ему порядком надоедать… Забрав бутылки Энгельберт направился к выходу. Он не любил ресторанов.
И марсиане тут какие-то особенные. Особенно хлипкие. Или у них притяжение слабое? На планете. Или на астероиде этом … — размышлял Энгельберт, — на Марсе, по-моему раза в полтора слабее и то … короче, выпить похоже не с кем.
Так рассуждая, он шел по галерее. Пока не наткнулся на огород. За стеклом висели на тонких стеблях огурцы и спелые помидоры. Ага …, — подумал Энгельберт и вошел. Где-то наверху чирикал воробей. Хорошее место… Он сел на грядку и налил в надкушенный стакан.
. . . . . . . .
Космолет, дрожа и вибрируя всем телом, медленно набирал обороты. Все дальше и меньше становился астероид N49 — последняя промежуточная база Галактики. Позади — биллионы ангстрем, отделяющие экипаж космолета от родины. Впереди — неизвестность, тайна, послужившая причиной их полета.
Энгельберт, трезвый как стеклышко, сидел в постовой и в третий раз прогонял вилли-ган на форсированном режиме. За окном ровно и ярко горели чужие звезды. Страшно болела голова.
. . . . . . . .
Такое впечатление, что внутри никого нет.
А может, это у них заразное что-нибудь ? Подлетаешь и — полкорабля аннигилирует ?
Валентин, посигналь еще.
Не отвечают … Капитан походил по рубке, поскреб в подбородке и сказал :
Ну и что будем делать ?
Что ж делать ? Внутрь надо лезть.
Точно! Проварим дыру и это … выясним.
А вам, коллега, не кажется, что в том месте, где мы будем варить, могут оказаться люди ?
В это время включился Валентин и сообщил, что «они» выслали бот.
Та-ак, — сказал капитан.
Минут через пятнадцать содержимое бота — пять бородатых и небритых интеллигентов, позвякивая ящиком из-под шампанского, шумно ввалились в каюткампанию и, потирая слезы радости, принялись лобызать всех в лица. Через открытую дверь с бота несло шашлыками и жаренными помидорами. Экипаж, сбитый с толку таким началом, смущенно застонал :
Не надо плевать в меня губами, — первым опомнился Энг. В ответ пятеро бородачей залезли на пульт и принялись петь «Где ты был, Джонни …», лихо притоптывая в конце каждого куплета.
Ребята, — сказал капитан, — они сошли с ума… они все сошли с ума. Валентин попытался согнать мужиков с пульта :
Кышь, кышь отседова. Расшизелись… Товарищь капитан, разрешите мне их ударить.
Больно было смотреть, как четыре мужика прыгают по клавиатуре, бессознательно задирая ноги, словно девочки в кардебалете. Пятый выковыривал отверткой лампочки.
Будем брать живьем… Энгельберт !
Энгельберт зарычал и бросился на «пятого».
Еще! Еще! — радостно завопили нителегенты с веселым лаем разбегаясь по каюте.
Ой! … Он кусается … — застенчиво пискнул «пятый».
Куда? Ноги обломаю!
И нам! И нам! — радостно запрыгали от восторга сумасшедшие.
Билли, заходи слева! — орал вошедший в азарт Джонни.
Со страшным грохотом отвалилась сигнальная панель. По полу запрыгали осколки дорогостоящего оборудования.
. . . . . . . .
В разгар веселья на пороге каюткампании образовалась Черная Дыра.
Балуемся, — сказала Дыра, — развлекаемся, мать вашу… Ну ты, лысый, чего улыбаешься? Лыбится тут. Забирай своих и чтоб в двадцать четыре часа вашей мухорайки здесь не было! … Пошли, ребята. Разлетались тут… Пошли, пошли, с вами я дома поговорю.
«Пятый» медленно слез с люстры.
Угрожает еще …
Поговори у меня.
Гости побрели к выходу.
Ответрку оставь… Оставьте отвертку-то.
Дверь в каюту захлопнулась. Потом где-то далеко зашипел шлюз. Корабль слегка тряхнуло. … И все.
На Землю нало сообщить, — первым нарушил тишину Джонни.
Это точно. Сматываться надо.
Энгельберт, займитесь пультом, — капитан вынул платок и тщательно протер лысину, — а вы сядьте… сядьте, не маячте перед глазами.
Валентин сел и принялся выщипывать поролон из кресла.
Что касается Земли, то ответ прийдет не ранее, чем через два месяца, — подал голос Вилли, — а ультиматум этого … существа … истекает через сутки.
. . . . . . . .
Такое впечатление, что что-то непрерывно гудит. Вы ничего не ощущаете, Энг?
Трансформатор…
Трансформатор ?
Да, такой прибор. Всегда гудит… Или осцилограф.
Если в розетку не включать, то он, обычно не гудит. По крайней мере, не так сильно, если включить. А если не включать, то не сильно…
Нет, осцилографы обычно совсем не гудят…
Тогда что же это гудит? Что-то же гудит… Когда человек не понимает, ему нужно немного подумать, немного подумать… Энг. Энг. Где вы, Энг ? Э-э-энг …
Энгельберт вдвоем с рыжим «сумасшедшим» тащили куда-то старую и грязную колонну.
Все большие вещи, по определению отличаются от маленьких. Большие вещи не могут валяться где попало, как, например, маленькие. Для них существуют специально для них предназначенные объекты приложения — объекты, к которым они рано или поздно должны приложиться. Видимо, это связано с трудностью их перетаскивания с одного места на другое… Так как большие предметы как правило — тяжелые, то перемещение их в пространстве занятие трудоемкое и потому — бесполезное…
Давай тащи! Разговорился.
А куда мы ее тащим?
К едреней матери… матери … у ней в погребе яйца лежат.
А ты форточку не забыл закрыть?
Заткнетесь вы когда-нибудь? Итак ничего не видно…
Наглость какая … предупреждать надо.
Предупреждать надо когда на это есть соответствующие указания. А если этих указаний не видно …
А вот, кстати, и она.
Ух ты! Как новенькая, только пузыри пускает.
Читайте же скорей. Сил больше нет держать.
Не разлагайте кол-лектив.
Далеко еще ?
Далеко… А, впрочем, раз, два, три … бросаем!
Ты смотри, тоже пузыри пускает.
Эх молодежь, жизни не знаете, ну да ладно, собирай пузыри в кучу.
Пошутили и хватит.
Хороши шутки, он уже захлебнулся.
К нашей жизни сразу не привыкнешь … хоть и зеленый, а пузыри как наш пускает.
Все. Бросаем.
Бросили.
Энгельберт огляделся как после сна.
Что это такое я тут говорил?
Колонна лежала на земле. Придурок сидел рядом и курил.
. . . . . . . .
Все, пришли. Можете спускаться. Я сейчас … покурю немного…
Энгельберт открыл дверь. Маленькая комнатка, в которую он попал оказалась кухней. У плиты стояли двое и смотрели в сковородку, где что-то шипело и потрескивало. Один из них обернулся, посмотрел на Энгельберта и сказал :
Нет, Ронни, ты не прав. Лук нужно класть после картошки.
Тот, кого он назвал Ронни, оторвался от созерцания сковороды и уставился на Энгельберта.
Вот тебе и «покурю немного» … А хорошо у вас картошкой пахнет, как у нас в таверне «Синий столб» … Договорить Энгельберт не успел, последнее, что он слышал было :
Ронни, открой крышку!
Энгельберт очнулся, сидя на полу. Комната была в дыму. Потрескивая догорала картошка.
У вас что тут, газ ?
Что ?
Газ, говорю. Горелка что ли газовая ?
Нет … это мы мясо жарим …
С картошкой, — добавил второй придурок. Первого, ясно, зовут Ронни.
А тебя как зовут? — спросил Энгельберт, поднимаясь.
Слушай, а почему она взорвалась?
Джимми его зовут.
Я предлагаю пойти и съесть то, что осталось.
. . . . . . . .
В комнате, куда они ввалились с дымящейся сковородкой, было относительно свежо и прохладно. И пусто. Только в углу сидел какой-то придурок и смотрел в пол.
Откуда-то приволокли стол и стулья. Когда все расселись, Ронни разлил виски по стаканам, поднял свой стакан и сказал :
Мужики, это прекрасно, что мы все здесь собрались …
Чарли нет.
Он придет. Он кстати, будет последней свиньей, если не придет. Мужики, я хочу сказать тост.
Ай-й, меня током дернуло! О-ей-е-е-ей!
Это телевизор, брось его …
Ребята, тише! Тихо!
Тишина!
Так вот… Я поднимаю этот бокал за вас, друзья. Нет, правда, за нашу молодость … за эти прекрасные годы, проведенные вместе. Я запомню их на всю жизнь. Я думаю, каждый запомнит их на всю жизнь. Потому что, это, может быть лучшие годы в нашей жизни… давайте выпьем…
Все выпили и принялись за горелое мясо.
Эй, все-то не съедайте, Чем закусывать будем?
Там еще жарится.
Мясо отмачивается в вине. Лучше вместе с луком. Тогда лук растворяется в вине… немного гвоздики и …
Все сгорает.
Еще один тост.
Я предлагаю такой тост. Ронни, ты вот завтра улетаешь…
А ты на красную не дави, попробуй так пощелкать.
О! Чарли пришел.
Все равно не включаетя.
Мужики, ну дайте мне сказать…
Тише!
Ну вы что, телевизор сюда пришли смотреть? .. Я что хочу сказать… Мы, конечно, желаем тебе, Ронни, чтобы у тебя и твоей жены все было хорошо. Чтобы всегда было мясо на вашем столе. Чтобы стол был и кровать и мебель в дом, в котором это можно было бы накрыть и поставить… И чтобы в этом доме было счастье! А?
А? А? А? — отозвалось эхо в голове у Энгельберта. Просто люди пьют, — подумал он и как-то сразу все понял, даже понял почему пьют, короче, понял все… Одного он не мог понять: что он-то тут делает?
. . . . . . . .
Ддрузья… Наконец… когда… Когда мы… Когда мы, наконец, в своем… а ты помолчи… пока… Когда в своем уме… Что-то я не то… Кто желает высказаться ? Вот ты … кто такой? Как зовут? Не понял… Еще раз… Понятно… Слово предо…стовляется… вот ему.
Предлагаю не терять времени даром … и пока мы все пьяны … трезво обсудить обстановку…
Энг прав. Я давно заметил, что придурки — не пьют. Они всегда трезвые и поэтому такие дурные. Наверное…
Не отвлекаемся парни. Кто может по существу?
Дррузья…
Кто нибудь. Заткните ему варежку. Ну, кто может сказать, что тут творится? Пссуществу…
Поозвольте…извините пожалста. Я нечаянно… Что вы ругаетесь? Вот они ваши… очки. Почти целые. Я что хочу сказать… Интересный факт. Женщина! Не перебивате. Пожалуйста… Вопрос. Почему? Почему не шестиногие семи… простите. Тоесть не зеленые человечки… А?
Черная Дыра?
Да. Почему чёрная. а не сиреневая какая-нибудь? Или Сизая?
Вопрос, конечно интересный…
Или Зеленая …
Кстати, насчет очков. Где я их теперь возьму ? По вашему? В магазине ? Вот вы, например, вы меня уважаете? Хорошо. А очки у вас есть? Нет. Впрочем… нет очков, нет проблем… и не надо. У нас проблем и так хватает…
Попрошу не перебивать… Вы вот интиллегент? Нет вы скажите… Ну вот… И очень хорошо и заткнитесь пожалуйста. Мысль. Прошу следить. Дыра. Черная. А голос? А эти ее женские штучки-дрючки? Какие на краю нашей родной, горячо любимой вселенной тетские дыры? Смешно… Ну смешно. Я вам скажу что это такое. Это… Это плод. Плод наших с вами нездоровых галюцинаций. Спасибо за внимание, отойдите, пожалуйста, меня щас стошнит.
Мужики, вы про что? О чем это они ?
Видишь, — люди думают. О чеем то глобальном… о краях галактики… о вселенной …
Пусть себе…
Помолчали.
Да!.. О красоте! О красоте-то забыли. Капитан! О красоте-то забыли. А ты молчишь. Что ж ты за капитан такой? Распорядись …
Не ори. Думай… думай пока пьян.
Я не пьян!
Ну так не мешай людям делом… Что? Стой не уходи никуда. Заткнитесь все! Иди сюда. Ты точно трезвый? В смысле ни грамма?
Я вообще не употребляю алкаголя. Алкоголь разрушает печень и язву желудка. Тем более врачи запретили. Мне с детства нездоровится. У меня болезнь Дауна. Вот справка.
Энгельберт помял справку в руке. Потом достал из кармана плоскую бутылочку, отхлебнул, и подозвал интеллигентного мужчину в очках без стекол:
Размножьте и раздайте всем.
Интеллигент некоторое время ошарашенно смотрел в закрывшуюся за Энгельбертом дверь. Потом поправил очки и отправился к ксероксу.
. . . . . . . .
У Энгельберта внезапно родилась здравая мысль. Космоплаватель внимательно посмотрел на плоскую поверхность овальной фляжки, встряхнул ее содержимым, и надолго задумался…
. . . . . . . .
Утро на астероиде выдалось пасмурным. Где-то что-то капало и сильно болела голова. Прямо в окно не мерцая светили звезды.
Душ. Только душ. — подумал Энгельберт.
Искусственная вода плохо лилась из крана и омывала озябшее тело космонавта. Энгельберт оттянул складку на животе и неодобрительно хмыкнул. А чему удивляться? Много подгорелого мяса и два месяца болтовни. Проблемы тут у них. Черная дыра с бигудями. Большая проблема с дырой. Кругом тысячи километров космоса и — ни одной живой души. И это никого не волнует. Парадокс? … Правильно. Закономерность. А бигуди на голове — это катастрофа. Так. Пока все логично.
Энгельберт закрыл кран и обмотавшись махровой простыней выбрался из душа.
Что-то тут не так. Что-то не сходится… Я так думаю, что прилетели мы сюда не спроста. Тут явно прослеживается какая-то закономерность… Черт, голова, как у чайника — ни кипит, ни варит…
Ну хорошо, если они нам так, то и мы наоборот. Как говорится не то худо, что плохо лежит, а что на видном месте. Действительно, важен не смысл непонимания и даже не его процесс как таковой, а что-то нечто иное, то же самое по сути и вместе с тем прежде очевидное. Так… Думаем…думаем… Корабль продолжал медленно приближаться к 49-му астероиду. Ни экипаж этого корабля во главе с капитаном Папой Нерро, никто во всей Вселенной тогда еще не знал и не догадывался, какие это приближение будет иметь последствия.
. . . . . . . .
Б. Мазурок. А. Черепанов. 1993 г.